История с толстым котом в самолете затмила худых котов
Хатико наоборотЯ, ты, он, она — вместе Толстый кот. Толстым котом мы все стали недавно, буквально на днях, когда один из нас совершил подвиг верности: не бросил в аэропорту мурлыку, которого не пропустили на борт из-за повышенной упитанности. А нашел похожую на своего усатого дружбана кошку, которая, повинуясь женской природе, больше следила за собственным весом, подменил животных на время взвешивания в аэропорту и наконец вылетел домой, во Владивосток, вместе с усатым-полосатым. Этакий Хатико наоборот.
Россияне так громко аплодировали пассажиру, что строгая авиакомпания взяла да и лишила пассажира 370 000 бонусных миль, которые он налетал за четырнадцать лет, и исключила его из программы лояльности. Но владелец кота наплевал на это — питомец дороже.
Вот тут-то мы все и стали — Толстый кот. Во-первых, хотим, чтобы котам весом даже больше 10 килограммов разрешали летать в салоне самолета (пусть и с доплатой), а во-вторых, желаем, чтобы мили пассажиру вернули. Потому что коты — наше все. И даже толстыми им быть разрешено, хотя вообще толстых другие пассажиры в самолетах не слишком любят. Но котам — можно.
Хотя, конечно, дело тут не только в любви к котикам. Да, мы, по данным социологической компании Dalia Research, занимаем первое место по симпатии к усатым-полосатым. 59% россиян держат дома как минимум одного кота. А у 18% граждан — от двух кошек до десятка. Но все-таки в данном случае дело больше в нелюбви к запретам. Вообще к любым. Она у россиян классовая — в крови, потому что у нас все время эту самую кровь пьют: то в сезон повышают цены на билеты, то требуют доплату за перевес багажа, то курить в туалете не дают. В общем, вражда эта давняя — и любой кот в ней сразу становится джокером.
Вот именно поэтому мы все — Толстый кот. А не потому, что нас так восхитил сам факт подмены. Потому что, например, другой кот, которого, злоупотребив его чувствами, пытались использовать для доставки наркотиков в колонию, где его обожаемый хозяин отбывал срок, особого интереса не вызвал. Ну поймали кота, ну поместили в зооуголок на передержку, он оттуда сбежал, а потом обвинение притащило клетку с котом и поставило на судейский стол. А защита говорит: «Не-е-ет! У этого кота там пятно лишнее, а здесь не хватает, подмена налицо!» Но ведь никто не побежал кричать: я Кот-наркокурьер. А вот Толстый — пожалуйста. И сочувствующие даже свои мили героическому котовладельцу готовы отдать, хотя тот на авиакомпанию даже не обиделся: все ведь по правилам!
Все это неплохо. Плохо — другое. Что, как только кот — чей-то и он красавец, ухожен, накормлен, здоров и ради него готовы выбросить 370 000 бонусных миль полетов, мы его просто обожаем. Потому что такой кот — это же сплошной восторг! Здорово с ним поиграть да и позлорадствовать. А вот как только кот — ничей... да худой, больной, бездомный... и глаза у него гноятся, и блохи его зажрали, и уши в клещах, и пузо подвело. Мимо таких мы все больше пробегаем — от чужой беды, от кошачьих проблем. Хотя решить их — условные три минуты да и в общем-то три копейки. Не те самые 370 000 миль, что вообще-то в переводе на деньги — восемь авиабилетов бизнес-класса на перелет Москва—Владивосток. Но, чтобы любить худых и бездомных, у большинства зачастую не находится ни средств, ни желания, ни возможности. Поэтому лично я при всей своей симпатии к толстому коту Виктору и его хозяину Михаилу — кот Худой. И у меня — две взятые с улицы кошки. К чему я всех и призываю.
